Новые архивные материалы

http://www.nabludatel.ru/new/2013/02/13 … ii-kirova/

13.02.2013 20:07 | Александр Рашковский | Блоги
Подтасовка фактов на примере биографии Кирова
Сейчас идет оживленная дискуссия о качестве работ диссертантов. Наш премьер-министр предложил даже выложить в интернет все диссертации, чтобы, дескать, их проверили на плагиат.
Но сразу возникает такой вопрос. Кто это будет делать? У тех, кто занимается в архивах, на свои исследования времени все время не хватает. Когда же читать эти опусы? А главное зачем? Что это уменьшит количество защищаемой «продукции»? Я думаю, что эффект как раз будет обратный. Количество «липовых» диссертаций, наоборот, резко увеличится. Ведь как будет легко их лепить, бери и скачивай!
Показать пользователям сети как формируется «липа» в исторических публикациях решил на примере биографии Сергея Мироновича Кирова.
Надо отметить, что по биографии Кирова существует огромное количество версий по его убийству. Все версии убийства, так же как и 58 томов уголовного дела о его убийстве, изучены Т.А. Сухарниковой, директором музея С.М. Кирова в Петербурге. Результаты своих исследований Татьяна Анатольевна опубликовала в журнале «Родина» (2005, №3), куда мы и отсылаем читателя. Кстати, только Сухарникова пока получила разрешение на ознакомление с уголовным делом по убийству Кирова. Отметим, однако, что дело С.М. Кирова в архивном фонде ЦК партии до сих пор не рассекречено. Видимо есть что скрывать.
В то же время, существует немало открытых неизученных архивных материалов, которые проливают свет на неизвестные штрихи биографии нашего героя.
Удивительно, но даже дела архивного фонда Уржумского городского училища, где учился Сережа Костриков, я изучал первым. Чем же занимались  историки нашего «доблестного» пединститута, которые писали панегирики во славу Сергея Мироновича? Почему они даже не удосужились заглянуть в фонды местного архива?
Своими находками я и решил поделиться с пользователями сети. Необходимость этого имеет еще одну причину.
В беседах с нашей учащейся молодежью выяснилось, что с биографией С.М. Кирова она  практически незнакома. И, что самое удивительное, они название нашего города не ассоциируют с личностью Сергея Мироновича. Просто нынешнее название города им больше нравится, чем Вятка.
Загадки биографии «Мальчика из Уржума».
Почти все знакомы с детскими годами С.М. Кирова только по книге Антонины Голубевой (супруги известного артиста кино Сергея Филиппова – А.Р.) «Мальчик из Уржума». Однако, архивные документы показывают, что с события, описанные в этой книге, недостоверны.
Вот, например, письмо издательства «Детская литература» от 16 января 1938 года в адрес Уржумского райкома партии.
«Лендетиздат при ЦК ВЛКСМ в 1937 году выпустил книгу о детстве С.М. Кирова под названием «Мальчик из Уржума».
Нами получено письмо от гражданки Лукиных, которая не согласна с тем, что автор вывела Самарцеву «как хорошую», по словам автора неправильно.
Издательство обращается к Вас с просьбой проверить факт, изложенный в письме гражданки Лукиных и сообщить о результатах.
Впредь, до полного выяснения вопроса, Лендетиздат задерживает выпуск второго издания книги «Мальчик из Уржума».
Посылаем 1 экз. книги «Мальчик из Уржума» и копию письма гражданки Лукиных.
Директор издательства Н.И. Комолкин».
К запросу издательства приложена копия письма Лукиных:
«Уважаемая редакция!  В библиотеке на улице Девятой Роты (эта улица в Москве названа в честь Девятой Роты  Преображенского полка, а библиотека находится и сегодня по тому же адресу – А.Р.) брала книжку «Мальчик из Уржума».
Я уржумская, знала семейство Костриковых, жили недалеко друг от друга, и меня удивило как Голубева неточно все узнала и доверилась Самарцеву.
Начиная с мелочей насчет Харламова, он никак не подходил к описанному.
Он был новый человек,  в Уржум приехал торговать, когда Сережа уже учился в Казани, к приюту никакого отношения не имел.
Далее Самарцев описывает свою мать как бедную труженицу, а она кабатчица. На углу, в доме Полстовалова, был кабак, где она много лет торговала. Как не задалась Голубева вопросом: «На какие деньги она учила детей?». Я училась с ее дочкой Катей, которая когда окончила прогимназию (гимназии еще не было в Уржуме), так ее отправили учиться в Казань. Санька (Самарцев –А.Р.) окончил городское училище и она его в Вятку в реальное училище отправила.
Зачем ей работать тяжелую работу, у нее легкий (спорное утверждение, что труд кабатчицы легок – А.Р.) заработок был, а не чужое белье стирать.
Она и свое Кузьмовне (матери Сережи) отдавала стирать.
Вот Кузьмовна, бедняжка – сгибала на работе. Зимы у нас суровые, из корыта с горячей водой в прорубь полоскать пойдет, одежонка плохая, а за работу платила (правильно — платили, но так в документе – А.Р) 25 копеек в день, а день от 6 часов утра до 8 часов вечера работала.
Потом пишет, что дом, где жили Костриковы, принадлежал им. Это тоже неправда, они жили на квартире, а хозяйка дома не жила в Уржуме, этого не мог не знать Самарцев.
Был бы дом ихний, няня Меланья, как мы ее звали, не отдала бы Сережу в приют. От ворот внизу была комната, там бы прожили, а за верх получать бы стала рублей 7, да пенсия 3, и прожили бы, конечно на хлебе и картошке, но все же вместе.
Пишет – домик Самарцевых старенький, тоже нет – дом по Уржуму неплох, двухэтажный, обшит тесом, четырехквартирный, комната и кухня в каждой.
Мне очень непонятно, что Самарцеву и 1 декабря (1937 года – А.Р.) по  радио как хорошую вспоминали. Жила она долго, все в черном в церкви пороги обивала, грехи замаливала, их не мало было – каждую зиму мужики пьяные поедут домой и замерзнут. Встретиться, вдвое согнется, поклонится.
Плохо изложила я, старуха, малограмотная.
Москва, 23, Суворовская, 1, кв. 226 Лукиных».
(ГАСПИКО, ф. 2051, оп.1, д.130, л.1-2).
Не случайно, что  Антон Семенович Макаренко это сразу заметил и, со свойственной ему проницательностью, написал в рецензии на книгу Голубевой:
«От автора следовало бы ждать более ярких характеристик и красок, более подробного раскрытия многих интереснейших страниц из детства и юности Мироныча».
«Литературная газета», 1937, 1 декабря, с.2.
Очень любопытные сведения о детстве Сережи Кострикова сообщил в газете «Лесная промышленность» (1937, 1 декабря, с.2) его земляк Е. Клевер:
«По субботам на площади Уржума собирался базар. Крестьяне из других деревень оставляли на ночь подводы и лошадей во дворе у Костриковых, а, когда заканчивался базар,  уезжали. (Это, конечно, оплачивалось –А.Р.). В 1896 году, восьмилетний Сережа Костриков, будучи в приюте, начал учиться в приходском училище (автор статьи не мог написать в 1937 году, что атеист Киров окончил церковно-приходское училище – А.Р.). После трехлетней учебы в нем, он поступил в городское училище».
Это редкая публикация того времени. Авторы большинства материалов тех лет писали о нищенском существовании Сережи в детские годы и очень нелестно отзывались о приюте.
А вот, что написал в своей автобиографии ведущий актер Уржумского колхозного театра Федор Логинович Ларионов:
«Работать на сцене я начал еще в ремесленном клубе города Казани. По приезде в Уржум, сразу вошел в музыкально-драматический коллектив при детском приюте. Целью этого коллектива было получение средств, для оплаты за обучение и воспитание детей приюта. В приюте, в то время, воспитывался и Сережа Костриков».
(ГАКО, ф. Р-2304, оп.4, д.212, л.6).
Теперь стало понятно, кто оплачивал учебу Сережи Кострикова в городском училище. Воспитанники приюта имели возможность присутствовать на всех спектаклях любительской труппы и, видимо, уже тогда Сергей полюбил театр и научился понимать внутреннее содержание постановок, что, несомненно, помогло ему, в дальнейшем, стать театральным критиком газеты «Терек» во Владикавказе, почти ежедневно публиковать статьи и театральные рецензии и даже подружиться с Евгением Багратионовичем Вахтанговым.
Недавно удалось обнаружить в областном архиве справку о С.М. Кирове, составленную сотрудниками архива вскоре после его убийства. Вот некоторые данные из этой справки.
«В 1907 году С.М. Костриков сидел в тюрьме и в это время обращался с просьбой к сестрам Глушковым, учительницам церковно-приходской школы Кукарской слободы Яранского уезда (теперь город Советск – А.Р.) выслать денег по адресу: Томский технологический институт, студенту Никонову. Юлия, одна из сестер Глушковых, была надзирательницей дома призрения малолетних детей города Уржума, когда там воспитывался Сергей».
Письмо Сергея полиция, конечно, перехватила и послала соответствующие  запросы.
Помощник полицейского надзирателя по городу Уржуму Демин в своем ответе от 27 июня 1909 года сообщал, что Костриков С.М. в Уржуме не проживает с 1905 года, однако, по наведенным справкам, уржумским мещанским старостой ему был выслан 24 марта 1909 года годовой паспорт за №153. Паспорт был выслан по адресу: город Иркутск, хлебный базар, лавка Горохова, Алексею Григорьевичу Федюхину для передачи Кострикову.
Пристав 4 стана Яранского уезда в рапорте от 2 сентября 1909 года сообщал, что Сергей Костриков это мещанин города Уржума и воспитывался в доме призрения, где надзирательницей служила Юлия Глушкова, студент Никонов никогда в Кукарке не был, а сестры Глушковы хорошего поведения и ни в чем предосудительном замечены не были.
(ГАКО, ф. Р-1018, оп.1, д.15, л.11—14).
Эта справка представляет большой интерес еще и потому, что, вскоре после ее составления, большинство документов о С.М. Кострикове было изъято из нашего архива и отправлено в Москву.
Любопытен, также, и другой документ архива.
Секретным циркулярным письмом Центроархива (Москва) от 13 июля 1927 года №91618  было дано указание приступить к выявлению архивных материалов на деятелей партии во всех архивах СССР. В письме  перечислены П.Л. Войков, Ф.Э. Дзержинский, И.В. Сталин, Г.Е. Зиновьев, Я.М. Свердлов, Л.Д. Троцкий и другие видные большевики.
Руководитель Института Ленина И.П. Товстуха, один из ближайших помощников Сталина, приступил к масштабному сбору компромата. Однако, С.М. Кирова в этом списке нет.
(ГАКО, ф. Р-1016, оп.1, д.140а, л.164).
Видимо, в то время его еще не считали серьезной политической фигурой, тем более известно, что до октября 1917 года он был меньшевиком.
В нашей  областной научной библиотеке им. А.И. Герцена проводилась выставка книг к 145-летию со дня рождения Владимира Ивановича Вернадского. На выставке были представлены изданные тома его дневников. В них я обнаружил примечание о том, что в середине ноября 1934 года застрелился личный секретарь Кирова. Давно слежу за литературой о С.М. Кирове, но никогда не встречал упоминаний о том, что у него был личный секретарь. Позвонил в музей Кирова Т.А. Сухарниковой. Татьяна Анатольевна сказала, что у Кирова не было личного секретаря. Это, конечно, очень сомнительно, потому что у всех членов Политбюро они были. Не мог же Киров быть исключением.
Однако, выяснилось другое.  В 1926 году, вскоре после избрания Кирова первым секретарем Ленинградского обкома партии, приступил к обязанностям новый заведующий особым сектором Ленинградского обкома (тогда он назывался секретным отделом).
Особые сектора (секретные отделы) обкомов подчинялись непосредственно секретариату Сталина и о  большинстве аспектов их деятельности ничего не известно до сих пор. Это была партийная контрразведка, или, как это сейчас называют, служба внутренней безопасности аппарата партии. Действовала она всегда негласно, поэтому о ней до сих пор практически ничего не написано. Именно эту службу долгое время возглавлял Александр Николаевич Поскребышев. Изучение документов даже нашего обкома партии, показывает, что именно особые сектора жестко контролировали работу  НКВД и других силовых структур.   Любопытно, что после убийства С.М. Кирова этого человека никто не тронул и даже ни разу не упомянул в публикациях. Он дожил до пенсионного возраста и умер в 1966 году. Дело его в архивном фонде Ленинградского обкома партии до сих пор не рассекречено.
Такая закрытость информации и дала возможность Антонине Голубевой фабриковать книжку «Мальчик из Уржума».
Мне давно не давал покоя сюжет из этой книжки, где рассказывается о том, как Сережа Костриков вместе со своим другом Сашей Самарцевым печатали листовки в бане, а потом расклеивали по Уржуму. Все попытки найти образцы этих листовок в фонде Уржумского уездного полицейского управлении не увенчались успехом, хотя эти листовки должны были туда доставить. Да и сами полицейские в то время не дремали.
И вот две недели тому назад нашел ответ на этот вопрос. При просмотре журналов «Пионер» за 1935 год, я обнаружил журнал №2, полностью посвященный С.М. Кирову.
Этот номер готовился бригадой авторов во главе с известным писателем, замечательным писателем Борисом Житковым. Так вот номер открывается рассказом о том, как Сергей Костриков создал в Томске подпольную подземную типографию. Этот сюжет мне удивительно напомнил сюжет Антонины Голубевой, написанный позднее.
Голубева приехала в Уржум, договорилась с Александром Самарцевым, тот «вспомнил» как они с Сергеем печатали листовки, и получился героический сюжет из юности несгибаемого большевика. Как замечательно!
Киров еще до революции прервал отношения с сестрами, и они узнали, что С.М. Киров это их брат Сережа только после его убийства. Об этом рассказывал племянник Кирова журналист Константин Верхотин на одном из заседаний клуба «Вятские книголюбы». В Уржуме тоже никто этого не знал до декабря 1934 года.
Поэтому воспоминания А. Самарцева о поездке в Ленинград, в гости к Кирову это тоже миф. Более того,  Самарцев, после выхода книги Антонины Голубевой «Мальчик из Уржума», начал выдавать себя за лучшего друга его детства, что, однако, воспоминаниями других одноклассников Сергея Кострикова не подтверждается. Благодаря такому ореолу, он стал  «главным специалистом по детству Кирова» и даже подписывал справки тому, кто дружил с Сережей Костриковым. Это также подтверждается архивными документами.
И еще. В литературе советского периода немало написано о том, какую хорошую жизнь обеспечил питерскому пролетариату С.М. Киров, какой блестящий руководитель он был.
Однако, вот  что писал в дневнике 1933 года  А.Г. Маньков, рабочий одного  из ленинградских предприятий. Его дневник опубликован в 2001 году в издательстве «Европейский Дом».
«7 апреля. Хозяйственный упадок в стране, жесткий товарный голод, инфляция. За последнее время проходит волна снижения зарплаты. У рабочих (у пролетариата! у диктатора-то!) урезание заработка происходит через увеличение норм выработки, снижения расценок,  проводится путем газетной циничной, ни прикрытой ориентации на «лучшего, честного рабочего». А вот образчик государственных так называемых коммерческих цен в рублях на продукты питания: хлеб за 1 кг – 2=50, колбаса за 1 кг – от 20=00 до 30=00, сахар за 1 кг – 15=00, мясо за 1 кг – 10=00. Если принять во внимание, что продуктов, выдаваемых по нормированным ценам (пайков), едва хватает дня на три, на четыре (а выдают их на месяц). Например, на нашем заводе зарплата сплошь и рядом падает до 50-60 рублей в месяц, то можно себе представить, насколько низок и ничтожен жизненный уровень большинства людей (с.26-27)».
Такое же положение рабочих было и в нашем городе, о чем сообщало Вятское ОГПУ в сводке от 8 февраля 1933 года.
«По нашим данным, систематические задержками зарплаты и повышение цен вызывают   среди рабочих лесозавода №1 им. Степана Халтурина следующие суждения.
«Советская власть за работу гроши дает, да и то не вовремя. Если так будет дальше, то все подохнут с голода».
«Советская власть с мужика кожу содрала, а теперь добралась и до рабочих».
«Не жизнь, а жестянка. Цены на обеды дорогие, а подсобные рабочие получают в день 1=60 руб.
Этого им не хватает не только для семьи, но даже для себя. Ходят по деревням и сбирают хлеб».
(ГАСПИКО, ф.99, оп.5, д.13, л.27-28).
Подтасовка будто бы достоверных «фактов» в исторических работах продолжается и сегодня, а это гораздо опаснее, и именно с этим нужно бороться в первую очередь.
Только кто этим будет заниматься?
Александр Рашковский, краевед,  13 февраля 2013 года
13.02.2013 20:07 | Александр Рашковский | Блоги

Отредактировано ABC (2013-10-06 16:51:21)