Ниже продолжение исследования интриги против Кирова в 1929 года.
Обсуждаются следующие документы:
А) Решение ПБ о редколлегии Правды
Приложение 1
Б) Письмо Сталина Молотову.
Приложение 2
Письмо Сталина в оригинале рукописное.
Напечатано.
Данные материалы сопоставляются с материалами в книге «Неизвестный Киров».
Приложение 3
Хронология событий такова.
ПБ на заседании 13 июня 1929 года утвердило коллегию газеты «Правда».
Членом редколлегии был избран Ковалев.
Вероятно, отвечал раздел о партии.
Сталин в письме жене 22 сентября и шифрограмме от 22 сентября Молотову придерживался такой позиции (Приложение 3):
Ковалев не мог решиться на публикацию материалов о ленинградской парторганизации без санкции сверху.
Кого имел в виду Сталин, непонятно.
Сталин относился в сентябре к Ковалеву положительно: «Ковалева не надо снимать с отдела партийной жизни: он его поставил неплохо,..».
Но в письме к Молотову от 25 декабря 1929 года (Приложение 2) оценка Ковалева резко изменилась.
Теперь Ковалев и троцкист, и зиновьевец.
И его надо снять.
Насколько справедливы эти ярлыки, неизвестно. Но вполне возможно, что представленная кем-то информация о Ковалеве имела значение в пересмотре отношения Сталина к интриге против Кирова.

Приложение 1
http://sovdoc.rusarchives.ru/#showunit&id=13962
Дело 744. Протокол ПБ № 84 от 13 июня 1929 г.
Уровень описания Дело
Архивный шифр РГАСПИ. Ф.17. Оп.3. Д.744
Крайние даты
07.06.1929 13.06.1929
Язык документов Русский
Аннотация
Протокол ПБ № 84 от 13 июня 1929 г. Члены ПБ ЦК ВКП: Бухарин, Ворошилов, Калинин, Рудзутак, Сталин, Томский. Кандидаты в члены ПБ: Кагaнович, Микоян. Члены ЦК ВКП: Акулов, Бубнов, Догадов, Квиринг, Лепсе, Лобов, Любимов, Михайлов, Москвин, Рухимович, Стриевский, Сокольников, Сырцов, Угланов, Уханов, Шмидт. Кандидаты в члены ЦК: Анцелович, Брюханов, Гей, Каминский, Клименко, Криницкий, Лозовский, Осинский, Полонский, Урываев. Члены Президиума ЦКК: Енукидзе, Лебедь, Сольц, Яковлев, Янсон, Ярославский.
http://sovdoc.rusarchives.ru/#showunit&id=73540

Документ 22. п.22: О "Правде"
Уровень описания Документ
Архивный шифр РГАСПИ. Ф.17. Оп.3. Д.744. Л.3
Крайние даты
10.06.1929 10.06.1929
Язык документа Русский
Аннотация
Протокол ПБ № 84 от 13 июня 1929 г. п.22: О "Правде". Решено поставить на голосование членов пленума ЦК следующее предложение Политбюро: а) упразднить институт ответственного редактора "Правды"; б) установить редакционную коллегию "Правды" в составе Ульяновой, Попова-Дубовского, Крумина, Ярославского, Попова Н., Криницкого, Пашуканиса, Верменичева, Савельева, Ковалева и Шацкина; в) для руководства текущей работой в "Правде" выделить бюро редакционной коллегии в составе Крумина, Попова Н.Н. и Ярославского.

Приложение 2

http://sovdoc.rusarchives.ru/#showunit&id=35978
Стр. 6

Документ 48. Письмо Сталина И.В. Молотову В.М.
Уровень описания Документ
Архивный шифр РГАСПИ. Ф.558. Оп.1. Д.5388. Л.111-112
Крайние даты
25.12.1929 25.12.1929
Язык документа Русский
Аннотация
Письмо Сталина И.В. Молотову В.М. о критике работы редакции «Правды»; о положении в Главном артиллерийском управлении; о выступлении ряда членов ленинградской парторганизации с критикой в адрес Кирова С.М.; о темпах колхозного строительства.
http://sovdoc.rusarchives.ru/Final_s/IVS00003/КПСС,Ф.558,ОП.1,Д.5388/КПСС,Ф.558,ОП.1,Д.5388,ДОК.48/IMG0001.JPG

№ 50

25/XII/1929 г

Привет Вячеславу!

Твое первое письмо, конечно, получил.
Я знаю, что в душе ругаешь меня за молчание. Нельзя отрицать, что имеешь на это полное право. Ро войди в мое положение: перегружен до безобразия, спать некогда (буквально!). Словом буду аккуратно писать.
1) С редак. "Правды" не благополучно. Заворачивает там всем, видимо, Ковалев с Наумовым (оба бывшие троцкисты) и некоторыми другими работниками аппаратными. А Крутинин продолжает "плавать". Это может быть можно было терпеть на известное время, но дело в том,  что Ковалев – человек "темный" и "непонятный" и, видимо не вполне наш (имеет, говорят, симпатию к зиновьевцам). Прозевали Шляпникова; еще раньше прошляпили Фрумкина; а теперь  статью    Наумова. Они хотели  прошляпить и последнюю статью Пятакова, но мы с т. Кагановичем вовремя перехватили это дело (поздно ночью) исправить некот.  "неясные" места в статье Пятакова. Шляпниковскую штуку выправили  сегодня. Что касается Фрумкина, то это дело давнее, и можно, по моему, подождать до более подходящего момента. Боюсь, что Ковалева с его группой придется освободить.
2) ……………………………..
3) ………………………………..
4) Пакостное дело (Десов – Камаров) против Кирова помогло в деле ускорения чистки ленинградской организации от обюрократившихся элементов. Нет худа без добра! Ленобком принял решение ЦК – по рассказам очевидцев – не без энтузиазма. Факт!  Сыграли   тут роль     и бюрократизм Комарова и авторитет их, и то, что Киров , видимо , приобрел в Ленинграде за последний период большое уважение организации. Кадацкий, Алексеев, Лобов, Серганин (не так решительно, как другие) мигом отмежевались от  Десова – Комарова. Ленинградцы думают выдвинуть на  пост пред Кадацкого. Это решение ЦК пойдет по линии особой папки.
5) ………………………

Еще раз:   обещаю  писать аккуратно.

Жму крепко руку.

И Сталин

25/XII

Приложение 3

«Неизвестный Киров»

Донос

Однако были и те, кто не принимал Кирова как руководителя города и области. И это были отнюдь не «зиновьевцы». Наоборот, это были те, кто в свое время с невиданной энергией выступали против Зиновьева и его сторонников, а теперь, за спиной Кирова, стали действовать против него. Особенно ярко это проявилось осенью 1929 года.
1 сентября 1929 года газета «Правда» почти весь номер посвятила Ленинграду. Подборка статей подавалась под общим заголовком: «Направим действенную самокритику против извращений пролетарской партии, против конкретных проявлений правого уклона». Подзаголовок гласил: «Коммунары Ленинграда, смелее развертывайте самокритику, бейте по конкретным проявлениям правого оппортунизма».«Надо с большевистской прямотой признать, — говорилось в передовой статье,— что в развертывании самокритики имеется целый ряд тяжелых прорывов и притом даже в лучших пролетарских организациях партии». И далее: «...как в такой здоровой и крепкой большевистской организации, как ленинградская, могли создаться элементы разложения...» В этом же номере газеты напечатана статья Ивановского «Оплеванная самокритика». «Высокопоставленные, политически развитые и хладнокровно мыслящие т. Рекстан и другие члены областной Контрольной комиссии, а также заместитель секретаря Цент¬рального райкома Король не нашли в себе мужества честно признать свою величайшую классовую слепоту», — писал автор статьи, приводя фамилии коммунистов, пострадавших за критику, некоторые из которых покончили, а другие пытались покончить жизнь самоубийством. Заканчивая свою статью, он сделал вывод: «Областная контрольная комиссия и ленинградская печать в деле большой политической важности заняла не те пози¬ции, которые диктуются буквой и духом решений партии».
В этом же номере публиковались и еще две статьи под характерны¬ми хлесткими заголовками — «Пробив извращений политики партии» и «Образчик классовой слепоты». Вслед за «Правдой» сенсационные разоблачительные материалы стали публиковать сначала «Ленинград¬ская правда», а затем и «Красная газета».
Интересно, что в тот же день, когда «Правда» опубликовала сенсационный, остро критический материал по Ленинграду, Емельян Ярославский, выступая на Краснопресненской районной партийной конференции Москвы, говорил: «Иногда замазывают ошибки, чтобы не жертвовать тем или иным товарищем, хотя бы тем или иным членом областной контрольной комиссии. Если интересы нашей партии и советского государ¬ства требуют пожертвовать любым членом партии, надо сделать это, какое бы высокое место он не занимал. Это и есть борьба со злом, „невзирая на лица” (аплодисменты). Иначе получается то, что вы смогли сегодня прочесть в „Правде” о Ленинграде» .
Как выяснилось позднее, когда были открыты недоступные ранее для исследователей архивы, в Президиум ЦКК ВКП(б), членом которой в 1923—1934 годах был и Е. Ярославский, поступило заявление от двух большевиков-ленинградцев, партийный стаж которых исчислялся с 1905 года. Это Георгий Александрович Десов и Константин Андреевич Юносов. В своем заявлении они «разоблачали» Кирова — как его «антибольшевистское» прошлое, так и деятельность на посту первого секретаря Ленинградского обкома. Г. А. Десов, ссылаясь на свое ознакомление в Публичной библиотеке со статьями в «Тереке», делал однозначный вывод: Киров — журналист кадетского толка. Еще более серьезные претензии предъявлялись к нему в связи с деятельностью в Ленинграде, Они сводились к двум моментам: якобы Киров не ведет последовательную борьбу с лицами из троцкистско-зиновьевского окружения и якобы в органах, учрежденных советской властью с его, кировского благословения, работает множество специалистов из бывших — белые офицеры, заводчики, их финансисты, управляющие.
За спиной Десова и Юносова, по слухам, которые тогда ходили в Ле¬нинграде, стояли бывшие ленинградские руководители, в частности — председатель исполкома Ленсовета в 1926—1929 годов Н. П. Комаров. «Высокопоставленные руководители Ленинграда, — считает знаток архивов и исследователь механизмов политической власти О. В. Хлевнюк, — в том числе председатель Ленсовета и руководитель областной контрольной комиссии ВКП(б), потребовали у Москвы снять Кирова с должности за дореволюционное сотрудничество с „левобуржуазной” прессой» .
Вся эта шумиха имея под собой определенную основу. О деятельности Кирова в газете «Терек», которая некоторым догматически настроенным исследователям даже сегодня дает повод для обвинений его в «анти- большевизме», я уже подробно рассказала ранее. Что касается отношения Кирова к бывшим троцкистско-зиновьевским оппозиционерам, то действительно, некоторые из них, направленные после XIV съезда ВКП(б) в другие регионы страны, вернулись в 1929 году в Ленинград. Это были, конечно, не лидеры оппозиции, но активные ее члены (А. Толмазов, В. Румянцев, В. Левин и др.). И это естественно. Они работали в этом городе, некоторые из них здесь родились, здесь жили их семьи, почти все они после покаянных писем в ЦК, ЦКК ВКП(б) были восстановлены в партии, многие полностью отошли от оппозиции.
Верным в заявлении было и то, что в Ленинградском Совете — Органе управления большого мегаполиса, где требовались опытные кадры хозяйственников и финансистов, которых в то время было крайне мало, — работало немало бывших спецов.
В то время, когда вокруг него разгорались «разоблачительные» страсти, Киров находился в отпуске под Ленинградом. Он ничего не подозревал ни об отправленном в Москву письме, ни о готовящихся в газетах публикациях. Получив прессу, прочитав напечатанные там статьи, Сергей Миронович немедленно прервал свой отпуск и срочно вернулся в Ленинград. 2 сентября 1929 года он уже проводит внеплановое бюро Ленинградского областного комитета ВКП(б). Оно принимает по предложению Кирова следующее постановление: «Ленинградская организация всегда стояла и будет стоять на страже ленинских заветов, да¬вая беспощадный отпор проявлениям оппортунизма и зажима критики... Бюро считает, что было бы глубокой ошибкой утверждать, что у нас все ; хорошо..., отмечает правильность опубликованного „Правдой" 1 сентября материала...» и предлагает «тщательным образом исследовать и прове¬рить факты, сообщенные в центральном органе» .
Стенограммы бюро обкома ВКП(б) не велось, выступления не фиксировались.
Началась бурная кампания по чистке Ленсовета и других учреждений, откуда изгонялись «бывшие». Для расследования деятельности отдела коммунального хозяйства, Севзапторга и рабкоровского движе¬ния по инициативе Кирова были созданы специальные комиссии, ко¬торые возглавили соответственно члены обкома ВКП(б) Е. Н. Пылаев, Ф. Царьков, А. И. Угаров. 7 сентября состоялся внеплановый пленум областного комитета ВКП(б), который в течение 9 часов обсуждал вопрос об ошибках и недостатках в работе отдельных звеньев партийной организации и советского аппарата в связи с опубликованными в «Правде» материалами. С докладом по этому вопросу выступил Киров, с содокладами — председатели специальных комиссий. Были отстранены от должностей зам. председателя и секретарь исполкома Ленсовета Н. Иванов и Леонов, первый также выведен из состава обкома ВКП(б). Через два дня прошел пленум областной контрольной комиссии, на котором фактически был сформирован новый ее состав. Председателем ее стал П. В. Богданов. 10 сентября «Правда» высоко оценила деятельность ленинградских коммунистов по изгнанию «бывших» всех видов. В передовой статье газеты отмечалось, что курс, взятый коммунистами, обкомом ВКП(б) «полностью соответствует курсу партии», «ленинградский урок должен быть продуман всей партией».
С середины октября 1929 года тональность критического материала как в «Правде», так и в «Ленинградской правде» резко пошла на убыль, а затем совсем прекратилась.
Чем это было вызвано? Позицией Сталина? Звонком, а может быть, и визитом Кирова к нему? Сегодня мы не располагаем ни одним источником, свидетельствующим о телефонном разговоре между Кировым и Сталиным в эти дни.
Дело в том, что с конца августа 1929 года Сталина не было в Москве: сначала он находился на лечении в Нальчике, а затем в Сочи . Но полагаю, о всех ленинградских делах он был прекрасно осведомлен. Во-первых, газеты просматривались им ежедневно; во-вторых, о «разобла¬чительном» заявлении, поступившем на Кирова в ЦК и ЦКК ВКП(б), несомненно, Сталина проинформировали, и наконец между 16 и 22 сен¬тября Надежда Аллилуева в письме к Сталину сообщала: «Ты, конечно, знаешь о них, т. е. о том, что „Правда “ поместила этот материал без предварительною согласования с ЦК, хотя этот материал видел Н. Н. Попов и Ярославский и ни один из них не тел нужным указать партийному отделу „Правды“ о необходимости согласовать с ЦК (т.е.с Молотовым). Сейчас же после того, как каша заварилась, вся вина пала на Ковалева, ко¬торый собственно с ред. Бюро согласовал вопрос. На днях их всех вызывали в ЦКК. Были там т. т. Молотов. Крутин (который, зная авторитет Ковалева в „Правде", его не любит, чисто лично, т. к. сам авторитетом не пользуется, Ярославский и Ковалев. Заседание вел Серго». Далее в письме Аллилуева подробно со слов Ковалева информирует Сталина, кто что говорил по поводу публикации статей и принятом решении «освободить Ковалева», заведующего отделом «партийной жизни», как «невыдержанного партийца». «Ты очень не любишь, — пишет она, — моих вмешательств, но мне все же кажется, что тебе нужно было бы вмешаться в это заведомо несправедливое дело». В приписке к письму Надежда Сергеевна добавляет: «Все эти правдинские дела будут разбираться в П. Б. в четверг 26/1Х».
23 сентября Сталин в ответном письме жене писал:
«Татька!
...Я мало знаком с делом, но думаю, что ты права. Если Ковалев и виновен в чем-либо, то Бюро редколлегии, которое является хозяином дела, — виновно втрое. Видимо в лице Ковалева хотят иметь „козла отпущения“. Все, что можно сделать, сделаю, если уже не поздно».
Между тем в эти дни 22—23 сентября идет интенсивный обмен мнениями в телеграммах и письмах между Сталиным, Молотовым и Орджоникидзе по поводу публикаций в газете «Правда» 1 сентября 1929 г. Так, в шифротелеграмме Молотову 22 сентября Сталин писал: «Нельзя ли подождать с вопросом о Ковалеве в „Правде". Неправильно превращать Ковалева в козла отпущения. Главная вина остается все же за бюро редколлегии. Ковалева не надо снимать с отдела партийной жизни: он его поставил неплохо, несмотря на инертность Крутина и противодействия Ульяновой. Сталин. 22/IX 22.30. Сочи».
23 сентября Сталин в письме к Г. Орджоникидзе, возвращаясь к опросу о ленинградском деле и Ковалеве, подчеркивал, что последний «ни в коем случае не пропустил бы ни одной строчки насчет Ленинграда, если бы не имел молчаливого или прямого согласия кого-либо из членов Бюро».
После этих писем-указаний Сталина Политбюро ЦК ВКП(б) сняло с рассмотрения 26 сентября как вопрос о Ковалеве, так и о злополучной публикации в «Правде».
Григорий Орджоникидзе в письме к Сталину 27 сентября, сообщая все последние новости из Москвы по этому щекотливому делу, писал: «Согласен с тобой, что руководители „Правды” гораздо больше виноваты, чем Ковалев, больше того, виноваты кое-кто из аппарата ЦК» (выделено мной. — А. К.)
Кто же эти люди из аппарата ЦК? Орджоникидзе их в письме не на¬зывает. Их имена до сих пор неизвестны. Материалы Центральной Контрольной Комиссии ВКП(б) оказались для меня недоступны. Но думается, что два выявленных мною ленинградских фигуранта, — Г. А. Десов К, А. Юносов — были пешками в этой политической игре. Интересен такой факт: для оказания помощи в проведении мероприятий по очищению города от «чуждых элементов» в Ленинград была направлена группа ответственных работников ЦКК ВКП(б) для проверки руководящего состава партийной организации. Но к сожалению, мне не удалось по имеющимся в партийном архиве документам установить состав комиссии ЦКК ВКП(б) и результаты ее работы.
Единственный обнаруженный итог кампании против Кирова: исключение из партии в начале декабря 1929 года Г. А. Десова и К. А. Юносова. В личном деле Юносова в связи с этим записано: «Политбюро и Президиум ЦКК ВКП(б) постановили принять необходимые меры по немедленному пресечению антипартийной работы Юносова». Расшифровка «антипартийной деятельности Юносова» дается Партколлегией ЦКК ВКП(б) — «вел беспринципную закулисную борьбу против партии и ее руководства». Сам Юносов уже в 1937 году в объяснительной записке в Петроградский райком ВКП(б) писал: «беспринципная и закулисная борьба... выразилась в том, что в ноябре 1928 г., будучи в Москве в служебной командировке, мне пришлось быть участником разговора, дискредитиро¬вавшего одного из ответственных работников партии и неправильному суждению о руководстве партии». Однако годом ранее, работая в Нижнем Новгороде (Горьком), Юносов при обмене партийных документов, объ¬ясняя комиссии имеющиеся у него партийные взыскания, говорил: «поддерживал сбор материалов, компрометирующих тов. Кирова. В связи с этим решением ЦКК исключался из партии за беспринципную борьбу про¬тив партии и ее руководителей».
Приблизительно с такой же формулировкой был исключен из пар¬тии в 1929 году и Г. А. Десов. Каждому из них в ту пору было по 45 лет. За плечами каждого — три революции, подполье, гражданская война, тюрьмы. Георгий Александрович Десов более трех лет по решению цар¬ского суда отсидел во Владимирской каторжной тюрьме. Обоих — и Десова и Юносова — объединяла неистовая вера в правоту ленинизма, борьба со всеми, кто отступает от генеральной линии партии. Оба они крайне тяжело переживали случившееся.
Киров беседовал с каждым из них. О чем говорили — осталось секре¬том. Но интересно другое. Г. А. Десов вскоре по настоянию Кирова, ко¬торый специально для него выхлопотал в Москве путевку, был направлен для лечения в Германию, затем вскоре восстановлен в партии, а в октябре 1930 года назначен директором завода им. М. Гельца. К. А. Юносов вос¬становлен в партии несколько позднее — в августе 1931 года, а шесть лет спустя органами НКВД был арестован и осужден, впоследствии реаби¬литирован .
Что касается главного героя — Кирова, то он не без поддержки Ста¬лина и Орджоникидзе вышел из этого скандала победителем. «Его про¬тивники были сняты со своих постов в Ленинграде. Однако в решении за¬седания Политбюро и Президиума ЦКК (оно имело гриф „особая папка“) предреволюционная деятельность Кирова была все же охарактеризована как „ошибка"» .
Н. П. Комаров был переведен на работу в Москву, а пост председателя исполкома Ленсовета занял И. Ф. Кодацкий. В это же время на имя Кирова пришло письмо из Сочи. «С большим удовлетворением слежу за ленинград¬скими событиями, — писал некто Девингталь, уехавший из Ленинграда после разгрома „новой оппозиции". — Это гнездо семейственности и компанейства за широкой спиной Комарова, пользуясь его близорукостью, душило всякую живую мысль, насаждая карьеризм и услужничество. От души рад, что этот гнойник наконец вскрылся... Я три года работал в исполкоме и на собственной спине испытал действие приемов этой компании. Я ушел неза¬пачканным, ушел как вообще уходит чужой илишний и с нетерпением ожидал этой развязки... Поэтому я с большим удовольствием вернулся бы на исполко¬мовскую работу, если Вы, конечно, найдете это нужным и целесообразным.
С ком. приветом и уважающий Вас» .
Поражает быстрота реакции автора письма на события в городе на Неве. Ведь оно написано 11 сентября. Как отреагировал на депешу Сергей Миронович — неизвестно.
Однако в декабре 1929 года «Правда» вновь возвращается к ленинград¬ским событиям — без сенсаций, без резкой критики. Она повествует, что «даже в такой передовой организации нашей партии, как ленин¬ская, мы имели ряд прорывов, о чем своевременно сигнализировала газета „Правда"» .
Следует отметить, что деятельность Кирова в «Тереке» ставилась ему в вину и позднее. Так, Мартемьян Рютин, обвиняя Сталина в неправильном подборе кадров, заявлял, что он окружил себя бывшими противниками большевиков, политически беспринципными людьми. Среди них называет Кирова. Рютин заявляет о безнаказанности подобных лиц. «Всем известно, чем кончилась попытка ленинградцев разоблачить Кирова, бывшего кадета и редактора кадетской газеты во Владикавказе. Им дали „по морде" и заставили замолчать. Сталин... решительно „защищает своих собственных мерзавцев"» .
Конечно, Рютин, что называется, «перегибал»: ни кадетом, ни редак¬тором газеты Киров не был, да и сама газета «Терек» не была кадетской. Об этом подробно рассказано в первой части. Нельзя согласиться с утверждением О. В. Хлевнюка: «В этих обвинениях в адрес Кирова... была значительная доля истины» .
Истины-то как раз в тех обвинениях и не было. Более того, величайшей, трагической ошибкой старой ленинской гвардии, их ахиллесовой пятой было стремление «каждое лыко поставить в строку». Иначе говоря, каждое маленькое отступление от «генеральной линии партий», потерю организационной связи с нею по тем или иным причинам даже на короткое время возводить в «абсолют оппортунизма». Отсюда и их стремление довести все эти «огрехи» в биографии тех или иных политических деятелей до сведения ЦК, ЦКК ВКП(б).
Доносы, сознательные или сделанные по недомыслию, сыграли роковую роль не только в судьбе тех, на кого они писались, но и самих доносителей, являлись одним из главных, грязных, но грозных орудий в политической борьбе вождей.